Глава из книги Geoffrey Miller "The Mating Mind"

[Bagiira]

"Идеологическое творчество" против достоверного знания


Идея о том, что человеческая креативность развилась под действием полового отбора, заставляет нас задуматься о достоверности человеческого знания. Согласно традиционным представлениям, животные, одолеваемые иллюзиями, должны отсеиваться естественным отбором. Эволюция должна производить виды с такими мозгами, которые интерпретируют мир все более точно, для того чтобы управлять поведением все более адаптивно (то есть так, чтобы поведение лучше способствовало выживанию).

Такие рассуждения являются центральной частью «эволюционной эпистемологии», которая изучает, как эволюционные процессы могут генерировать достоверное знание. По мнению эволюционных эпистемологов, таких как Карл Поппер, Дональд Кемпбелл и Джон Займан, у эволюции есть тенденция снабжать животных относительно правильными моделями мира. По-видимому, эта идея снимает многие традиционные философские сомнения в достоверности человеческого восприятия и понимания.

Я думаю, что их аргументация справедлива для большинства видов знания, заключенного в большинстве наших психологических адаптаций.
Естественный отбор снабдил нас «интуитивной физикой», позволяющей нам понимать массу, силу и движение достаточно хорошо, чтобы иметь дело с материальным миром. Есть у нас и «интуитивная биология», обеспечивающая достаточно хорошее (для нашего выживания) понимание животных и растений, и «интуитивная психология», позволяющая понимать людей.

Начиная с 1980-х психологи активно изучают эти интуитивные формы знания у детей и взрослых. Сотни наших адаптаций для чувственного восприятия, категоризации, умозаключений и поведения заключают в себе тысячи важных истин о мире.

Однако когда дело доходит до выражаемых словами верований, половой отбор подрывает эти аргументы в пользу достоверности. В то время как естественный отбор на выживание мог снабдить нас прагматически точными системами восприятия, половой отбор (выбор брачного партнера) не обязан был заботиться о достоверности наших более сложных систем верований. Половой отбор мог отдавать предпочтение идеологиям, которые были занимательны, преувеличены, увлекательны, драматичны, приятны, утешительны, имели связный сюжет (композицию), были эстетически сбалансированы, остроумно-комичны или благородно-трагичны. Он мог сделать наш разум приятным и привлекательным, но склонным к глубоким заблуждениям. До тех пор, пока наши идеологии не подрывают наших более прагматических адаптаций, ложность этих идеологий не имеет никакого значения для эволюции.

Представьте себе компанию молодых гоминид, собравшуюся у плейстоценового костра и наслаждающуюся недавно приобретенной в ходе эволюции способностью к речи. Два самца вступили в спор об устройстве мира, и начали обосновывать свои взгляды, демонстрируя свои идеологии.
Гоминид по имени Карл предполагает: «Мы смертные, несовершенные приматы, которые выживают в этой опасной и непредсказуемой саванне только потому, что держатся вот такими группами, страдающими от внутренних склок (ревности, зависти). Все места, где мы когда-либо бывали – всего лишь маленький уголок огромного континента на невообразимо громадном шаре, вращающемся в пустоте. Этот шар миллиарды и миллиарды раз облетел вокруг пылающего шара из газа, который в конце концов взорвется, чтобы испепелить наши пустые ископаемые черепа. Я обнаружил несколько убедительных свидетельств в пользу этих гипотез…»

Гоминид по имени Кандид перебивает: «Нет, я считаю, что мы – бессмертные духи, которым были дарованы эти прекрасные тела, потому что великий бог Вуг избрал нас своими любимыми созданиями. Вуг благословил нас этим плодородным раем, жизнь в котором трудна ровно настолько, чтобы нам было интересно… Над лазурным куполом неба улыбающееся солнце согревает наши сердца. Когда мы состаримся и насладимся лепетанием своих внуков, Вуг вознесет нас из наших тел, чтобы мы вместе со своими друзьями вечно ели жареных газелей и танцевали. Я знаю все это, потому что Вуг избрал меня, чтобы я получил эту тайную мудрость во сне прошлой ночью.»

Какая из идеологий, по-вашему, окажется более сексуально привлекательной? Победят ли правдоискательские гены Карла в соревновании гены для сочинения чудесных историй Кандида? Человеческая история свидетельствует, что наши предки были больше похожи на Кандида, чем на Карла. Большинство современных людей от природы – Кандиды. Обычно требуется в течение многих лет смотреть научно-популярные фильмы BBC или PBS, чтобы стать таким же объективным, как Карл.

«Убегающий» (Runaway) половой отбор на «идеологическую развлекательность» не смог бы произвести реалистичные (точные) системы верований – разве что по чистой случайности. Если идеологические демонстрации (displays) поддерживались отбором в качестве индикаторов приспособленности, то единственная правда, которую они должны были нести, это правда о приспособленности (рассказчика). Они не обязаны быть точными моделями мира – точно так же, как «глаза» на павлиньем хвосте вовсе не обязаны быть точными изображениями глаз. "Капитал" продемонстрировал интеллект, воображение и энергию Карла Маркса, но достоверность этой книги как индикатора приспособленности не гарантирует истинности диалектического материализма.

Величие религиозных видений Brigham Young было достаточным, чтобы привлечь 27 жен (их средний возраст был 24.5 лет в момент женитьбы, причем жены под номерами от 12 до 21 вышли за него, когда он был в середине 5-го десятка), но это не гарантирует истинность его веры в то, что мертвые предки могут быть задним числом обращены в мормонизм.

Когда мы рассматривали эволюцию речи, мы видели, что половой отбор редко способствует демонстрациям, включающим точную концептуальную репрезентацию мира. Среди миллионов видов животных в течение всей земной истории было только два хороших примера полового отбора на правдивое отображение мира: человеческая речь и человеческое искусство. Но даже и в этом случае, свойство человеческой речи оперировать реальными объектами и действиями (осмысленность слов) вовсе не гарантирует достоверность человеческих идеологий, выражаемых при помощи речи.

Половой отбор обычно ведет себя как жадный до безумия издатель газеты, который выбрасывает все новости и оставляет только рекламу. В эволюции человека этот издатель как будто вдруг осознал, что на рынке существует ниша и для новостей (поскольку читатели уже имеют достаточно большие мозги). Он заявил своим репортерам, что требуются новости, но так и не озаботился созданием отдела для проверки публикуемых фактов. В итоге мы имеем человеческие идеологии: «желтогазетную» смесь религиозных верований, политического идеализма, городских легенд, племенных мифов, принимания желаемого за действительное (wishful thinking), хорошо запоминающихся анекдотов и псевдонауки.

Ричард Докинз предположил, что все эти идеологические феномены – результат размножения и эволюции «мемов» - вирусоподобных идей, которые эволюционируют на культурном уровне, приобретая в ходе своей эволюции способность все эффективнее размножать себя, захватывая наше внимание, становясь легко запоминаемыми и легко передающимися другим людям. Идея мемов позволяет по-новому взглянуть на человеческую культуру, но она оставляет без ответа несколько вопросов. Почему люди демонстрируют эти идеи так страстно именно в молодости (in young adulthood), и особенно во время ухаживания? Почему люди стремятся изобрести новые мемы, которые сделали бы их знаменитыми? Почему большинство мемов изобретены мужчинами? Почему естественный отбор оставил нас такими уязвимыми к идеологическому вздору? Возможно, если мы будем рассматривать идеологические демонстрации как часть ухаживания, мы сможем ответить на подобные вопросы. В основном мы используем свои мемы, чтобы повышать свой сексуальный и социальный статус, а не они нас используют.

Эта теория, объясняющая идеологию половым отбором, бросает серьезный вызов эволюционной эпистемологии. Естественный отбор может благоприятствовать точным интуитивным моделям мира, но он, по-видимому, не может произвести систему коммуникации, которая позволила бы делиться такими моделями с другими. Половой отбор может благоприятствовать богатым коммуникативным системам, таким как речь, но он склонен искажать выражаемые словесно модели мира, делая их более развлекательными, чем точными. По-видимому, имеет место компромисс (trade-off) между достоверным индивидуальным пониманием (cognition) и общественной коммуникацией – мы можем быть немыми реалистами или болтливыми сочинителями сказок, но не тем и другим сразу. Такая точка зрения очень далека от взглядов эволюционных эпистемологов, согласно которым правдоискательское сознание эволюционировало вместе с правдоизлагательной речью, чтобы дать нам двойную защиту от лжи.

Наши идеологии – тонкий слой марципана на пироге разума. Большая часть наших мыслительных адаптаций, которые терпеливо направляют наше поведение, остаются интуитивно точными. Они – наши скромные слуги, трудящиеся на уровне почвы, на которых не влияют странные сигналы и перепутанные метафоры, летающие над ними от одного сознания к другому во время ментального представления-фейерверка ухаживания. Половой отбор не повредил нашему восприятию глубины или высоты, узнаванию голосов, чувству равновесия или умению бросать камни в цель. Но он, возможно, нанес тяжелый ущерб достоверности наших сознательных верований. Это тот самый уровень эпистемологии, который становится важным для людей, когда они пытаются оспорить претензии других людей на «знание» в таких областях, как религия, политика, медицина, психотерапия, социальная политика, гуманитарные науки и философия науки. Именно в этих областях половой отбор подрывает действенность эволюционно-эпистемологического аргумента, превращая наши умственные способности скорее в рекламирующие приспособленность орнаменты, чем в искатели истины.